Если ваша собака научилась говорить, то это еще не значит, что вы сошли с ума

Анна Савельева

На самом же деле любой хозяин собаки, даже, извините, самой декоративной в мире болонки, на это вам скажет: «Не знаю, как другие, а моя еще как умеет». Просто они, как в известном анекдоте, молчат, пока всё нормально. На каждый случай у них припасены сотни и даже тысячи всяких понюхиваний тарелки и поскребываний лапой двери. Вот у людей речевой орган — это рот, а у нашей собаки — нос. Носом можно выразить практически что угодно: можно начать еду закапывать (как вам это вообще могло в голову прийти: подсунуть уважающему себя псу какую-то морковку?!), можно ткнуть им в то, что хочешь заполучить, но взять сам пока стесняешься, можно им проверить, не хочет ли лягушка с тобой поиграть... Еще наша собака умеет издавать два вида звуков: звук «а-а-а», выражающий отрицание, и звук «у-у-у», выражающий удовольствие. Немногословно, зато коротко и ясно.

И вот мы все шутим и думаем, что это забавно…
 

…А на самом деле все эти «штучки» — лишь вершина айсберга. Айсберга собачьей личности. И это не красивая фигура речи, это то, что действительно присуще каждой собаке, ведь у нее есть право голоса и собственное мнение.

 
Но у любого цивилизованного человека всегда остается какая-то подсознательная мысль, что наукой-то всё это не доказано, а значит, мы можем и ошибаться. С одной стороны, скептики утверждают, что личность — это нечто большее, чем постоянство привычек, а индивидуальные черты в процессе эволюции всегда проигрывают инстинктам, поэтому они не могли сохраниться у животных. С другой стороны, очень сложно отрицать, что для того, чтобы пройти путь от волка до домашней собачки (любимицы семьи, дрыхнущей до 10 утра), нужна невероятная гибкость когнитивных и психологических качеств. Ко всему прочему, ни для кого не секрет, что существует такая профессия, как специалист по поведению собак, или зоопсихолог. Значит, не так-то всё просто с собачьей психологией, значит, и у братьев наших меньших есть потайные уголки души. Вот и в моей семье, например, было две совершенно разных собаки: дворняжка и корги. С «дворянином», являвшим собой помесь овчарки и бог его знает кого еще, всё было и просто, и сложно одновременно. Нашли мы его зимой в лесу вместе с восемью братьями и сестрами, тогда еще слепыми щенятами, и, видимо, это была для них первая и последняя, но очень глубокая психологическая травма. До конца своей жизни наш пес не мог избавиться от этого страха смерти, вероятно, посетившего его не раз за ту ужасную зимнюю ночь, которую он провел в коробке в лесу. Он всегда ревностно и агрессивно оберегал свою еду и свои игрушки, хотя никто их у него, разумеется, не отнимал. Он лаял и рычал на всех проходивших мимо него людей и собак, потому что, откровенно говоря, просто их боялся. Но дворовая кровь дала о себе знать, и мы получили умную, сообразительную и очень хитрую собаку, которая запросто могла обойти любые запреты, ни в чем себе при этом не отказывая. Запрещали ему перелаиваться через забор с соседними собаками — так он подходил к забору, бурчал один раз, обозначая свое присутствие, и отходил: и собак соседских разозлил, и хозяева не ругаются.

Корги, которого мы завели через несколько лет после смерти этого серого кардинала подмосковных дач, такими логическим схемами себя не утруждает: ему проще закрыть глаза на то, что хозяева ругаются. Зато он спокойный настолько, что вот-вот, кажется, поймает дзен: спит так крепко, что воры вполне успеют не только в дом залезть, но и всю его колбасу из холодильника стренькать. Ну, только если фольгой шуршать не будут, потому что реакция на шуршащую фольгу происходит меньше чем через сотую долю секунды. Правда, скорее всего, прежде чем воры доберутся до холодильника, они падут смертью храбрых от смеха над его храпом. У каждого, знаете ли, свои стратегии устрашения незваных гостей.

А вот самая основная статья расхода энергии у нашего корги — разработка путей избежания неизбежного.

Ну не любит он стричь когти и шерсть на лапах, а мама настаивает на своем. «Ну уж нет, я лучше под стул», — думает он и незамедлительно подкрепляет мысли делом. Тут, главное, изобразить побольше драматизма, будто ты уже в обморок падаешь от страха — авось, отстанут сердобольные хозяева. И всё это — лишь малая доля разнообразия собачьих характеров и привычек. Чего только не рассказывают хозяева о своих собаках! У одних эти маленькие (и большие, разумеется, тоже) шерстяные комочки любят плавать и в бане париться, у других — ямы копать и кроликов таскать у соседей по даче, у третьих — гулять с игрушкой в пасти. Так вот посидишь, надо всем этим подумаешь, вспомнишь, какие эти пушистые плуты строят глазки, когда пытаются выманить еду со стола, какой невинный вид делают, когда их уличат в плохом поведении, и решишь, что homo-то, может быть, и sapiens, но уж canis тогда не меньше, чем genius.

_{Анна Савельева}