Этим утром я решила перестать есть: рецензия практикующего психиатра на книгу Жюстин

В повести 19-летняя француженка Justine Dincher, перу которой она принадлежит, рассказывает читателям свою собственную историю. Это именно она в 14 лет заболела и за год потеряла 38 кг. К счастью, героиню ждал счастливый финал. Пройдя длительное лечение и реабилитацию, она закончила факультет журналистики в университете своего родного города Гренобля. Уже 5 лет, с 2013 г., после завершения учебы Жюстин работает на радио. Если вам интересно, ее новостные репортажи можно посмотреть на сайте Radiobleu. С фотографий, выложенных в профиле в социальных сетях, на нас смотрит обычного телосложения милая девушка в очках, жизнь которой сейчас ничем не отличается от той, что ведут ее сверстники.

Героиня — 14-летний подросток, старшая из трех дочерей в формально благополучной провинциальной семье (мама — продавщица, папа — программист), «воспитанная, вежливая, почтительная, лучшая ученица в классе». Она живет с родителями в небольшой квартире, опекает младших сестер, педантично и истово поддерживает в своей комнате (в крошечной каморке в подвальном этаже дома, изолированной от верхних комнат, где живут родители и сестры) и на кухне, когда помогает матери, идеальный порядок, чистоту. Единственный недостаток ее — лишний вес, появившийся после сложного перелома ноги, когда она несколько месяцев лежала в больнице, объедалась сладким и практически не двигалась.

В колледже и дома ей живется несладко. Мальчики не смотрят в ее сторону, а если вдруг обращают внимание, то дразнят «жирной индюшкой», среди сверстниц (кроме одной подруги) она чувствует себя парией. Компании сверстников у нее нет, да и не было никогда. Родители постоянно критикуют внешность героини, издеваются, называют ее «жирная корова», «мисс Олида» (марка колбасных изделий, популярных во Франции). Не то чтобы они сознательно плохо относились к старшей дочери — им просто не до нее, они заняты собой. Бабушка, всегда любившая внучку, дававшая ей тепло и ласку, не позволявшая обижать ее, умерла. Подросток, живя в родной семье и ежедневно посещая школу, существует, по сути, в полном одиночестве.

Со свойственной отличнице и перфекционистке Жюстин тщательностью она начинает борьбу с лишним весом. Девочка описывает свой постоянный поединок с едой, когда она может позволить себе только тщательно выверенные по объему и калорийности порции пищи, например «одна чашка на день, в ней лежит, например, три стручка горошка, йогурт и три ломтика постной ветчины». Чтобы избежать лишних обсуждений с родителями, в ход идут известные любому психиатру или психотерапевту, имевшему дело с такими пациентами, приемы — многослойная свободная одежда, использование очень маленькой ложечки, чтобы удлинить процесс приема пищи, долгое разжевывание, особое размещение еды на тарелке, призванное замаскировать, что после трапезы практически всё осталось на ней. Когда родители не могут проконтролировать происходящее (в колледже, например), Жюстин просто обманывает их, уверяя, что поела. Диету дополняют сверхинтенсивные физические нагрузки, даже уборка превращается в процедуру по сжиганию калорий. Одновременно «обжора по доверенности», как она себя называет, постоянно думает о еде, во сне видит «хоровод миндальных орешков», торт, покрытый толстым слоем крема, кружочки колбасы. Жестко контролируя каждую крошку еды, попадающую в свой рот, она категорично настаивает на том, чтобы родные питались тем, что для нее табу, — пытается напоить мятным сиропом, ликером одну младшую сестру, заставляет насильно есть другую. Проблемы дома и в школе усугубляются, педагоги безразличны или заявляют, что она «страшная, худая, бледная», родители ссорятся с подростком, друг с другом. Подросток постепенно всё больше снижает вес — он падает до 40 кг (при росте 165 см), появляются эндокринные и соматические осложнения пропадают месячные, шатаются и крошатся зубы, кровоточат десны, лезут волосы. Физический дискомфорт (даже прикосновение мочалки или расчески болезненно) сопровождается унынием, тоска и тревога, испытываемые героиней, всё усиливаются: «Я хочу себя уничтожить. Я хочу разодрать себя на кусочки, настолько я себя не люблю».

Наконец все-таки следует обращение к психологам, врачам. Выставлен диагноз «анорексия». Начинается длительная терапия, сначала амбулаторная, затем в клинике, когда приходится переносить малоприятные процедуры типа кормления через назогастральный зонд, периоды улучшения сменяются рецидивами. Подросток постепенно адаптируется к существованию в условиях больницы, даже зонд получает прозвище, становясь частью обыденной жизни. На следующем этапе болезни анорексию сменяет булимия, эпизоды бесконтрольного поглощения шоколада, мороженого, пирожных, сладких, жирных блюд, призванные заполнить пустоту внутри героини, завершаются вызыванием рвоты. Вес теперь уже не падает, а нарастает, доходя до 80 кг. Жюстин еще больше, чем раньше, стесняется своего тела, которое никогда не соответствовало ее представлению об идеале. Если раньше она прятала его от родителей, то теперь — от себя: не снимает толстый свитер, скрывающий подбородок, старается не смотреть в зеркало, боится весов. У подростка, ранее всегда отличавшегося «образцовым» поведением, не только физической, но и моральной чистоплотностью, возникают приступы агрессии, она ворует еду (не только из домашнего холодильника, но и из магазина). Подобные вспышки завершаются слезами и раскаянием, тревогой, чувством вины, отвращением к самой себе, причем не только к своему телу, но и к своей личности. Появляется навязчивый страх вновь совершить кражу, оказаться разоблаченной, даже приближаться к магазинным полкам героиня стала опасаться. Ситуацию усугубляют домашние ссоры, упреки родителей в бесполезно потраченных на лечение деньгах, в нежелании контролировать себя, свое поведение. Всё описанное в повести продолжалось около трех лет. Наконец, прием препаратов, психотерапия и лечение в целом приносят долгожданные плоды, девочка возвращается к нормальной жизни.

Жюстин теперь ничто не угрожает, как показывают факты ее биографии после завершения книги: она вполне благополучна, получила хорошее образование, занята интересной работой, но, увы, не всё так безоблачно. В финале худеть начинает уже следующая по старшинству сестра…

Безусловно, не видя пациента, делать выводы о его состоянии не совсем корректно, но можно выдвинуть некоторые предположения.

В книге всё время говорится о расстройствах пищевого поведения со ссылкой на профессора, диагностировавшего у героини анорексию, а затем булимию. Нет никаких сомнений, что синдром анорексии/булимии у нее был, но вот что заставляет задуматься: за два года до возникновения первых симптомов анорексии, когда еще никаких нарушений приема пищи не было, настроение у подростка снизилось. Это совпало по времени с рождением младшей сестры, когда девочку отселили в подвальный этаж, где ей было страшно, одиноко, грустно, возникло желание вновь стать маленькой, получить ласку, внимание, тепло от матери. Страхи одиночества, нападения грабителей, появившись, не исчезли, были интенсивными, героиня даже кричала и плакала по ночам, правда, никто из взрослых на это не реагировал. Постепенно настроение снижалось, да и тревога периодически появлялась. Только потом, когда никакой помощи и поддержки от родных подростку получить не удалось, она постепенно стала «заедать» тревогу и грусть лакомствами, а получив тяжелую травму на катке, еще больше заинтересовалась гастрономическими удовольствиями. То есть расстройства пищевого поведения, вероятно, в данном случае не самостоятельное расстройство, а один из симптомов депрессии, сложной по структуре и по механизму развития.

Наверное, родители автора и их поведение заслуживают того, чтобы о них поговорить. Их душевная глухота и странное на первый взгляд игнорирование проблем собственного ребенка, к сожалению, не редкость и в нашей стране. Надо еще отметить, что мы имеем дело с французским стилем воспитания, где традиционно декларируется подчеркнутая самостоятельность младших членов семьи начиная с самого нежного возраста. Так, к плачущему от страха, раскрывшемуся или увидевшему плохой сон малышу ночью, как это делается у нас, подходить мама, папа или бабушка (редко участвующая в уходе за внуками) не станут. Тот чуть ли не до школы спит с мягкой игрушкой в кроватке (она называется le petit doudou и призвана его успокаивать ночью), но пение песенок, чтение сказок, утешение, баюканье на ручках не очень принято или передоверено няне (если она есть). Отселение подростка в собственную часть квартиры и предоставление ему автономии также естественно для современной Франции, считается, что это способствует сепарации личности и ее взрослению. Нами это воспринимается, по-видимому, небезосновательно, как эгоцентризм взрослых, их нежелание уделить время, силы и любовь своему сыну или дочери. Более характерные для отечественного стиля воспитания забота и опека, в свою очередь, оцениваются французскими родителями как чрезмерная и ненужная гиперпротекция.

Огромный интервал между появлением серьезных душевных проблем героини, грозивших серьезной опасностью для ее здоровья и жизни (у 5 % пациентов, страдающих анорексией, ежегодно отмечается летальный исход), и временем обращения за помощью к специалистам в очередной раз напоминает о том, что во всём мире у психообразования и психопрофилактики еще существует поле для работы, заслуживающее наших совместных усилий.